Наталия Мисюра - петербурженка, окончила
политехнический институт и работала в
одном из НИИ города. После перемен,
которые Наталия Альбертовна переживала
вместе со всей страной, он оставляет
работу и занимается наконец только тем,
к чему действительно имеет склонность
– живописью и поэзией. Стихи пишет с 17
лет, в настоящее время – свободный
художник. По результатам голосования
слушателей получила 56 голосов.
Под небом Севера прозрачные деревья
Качаются, как собственные тени,
На фоне мускулистых облаков.
Движенье нарушается лишь ветром,
Который все же иногда стихает,
А тишина – бессонным криком птицы...
1974
Ночь 2
Звезды впутались в листья, вплелись в серый в яблоках сад,
Достается и нам от зигзагов безумной кометы
Даже здесь, где роса, водоем, аромат
Мертвых листьев, где темные куколки спят,
В черный бархат и искры одеты...
И прошла где-то жизнь, так похожая на
Вдалеке шелестящее имя...
В чьем-то облаке перевернулась луна
И застряла навек в переплете окна,
Темный ветер несет и несет семена
Трав стигийских – последнее слово за ними,
Только наша ли в этом вина?
декабрь 1987
Синопская набережная
Кто захлебнулся синим кислородом,
Бензином и лимонным соком ламп,
Кривой увидит мир под странным сводом,
Как в раму криво въехавший эстамп.
Так в подворотню смотрят облака,
И слезы, и волокна мирозданья;
Так листья, лица, всхлипы пониманья
То отражает, то несет река –
Всосет мгновение ленивей, чем века,
Воронка жадная без блеска и названья.
1988
Вспышка
В непрерывность поворота
Втянет ласковый магнит,
Точка светлая горит
В кружеве водоворота.
Чайка рухнет белой костью –
Чет падет или нечет? –
Что-то белое влечет
Кружево с тяжелой злостью...
С переменой освещенья
Что за странные смещенья
Терпит за скалой скала! –
Словно выдвинули полки, –
Прежде, чем рванут осколки,
Призрачные зеркала
Отразят в своих овалах
Солнце – в пятнах, горы – в шрамах.
Мир – свихнулся. Как в обвалах –
Ангелы – в воздушных ямах!
1989
Пансионат "Гудаута"
Изъеден разрушительной стихией
Казенный дом, и чёрны зеркала
(В них смерть глядит из каждого угла),
И самый воздух дышит энтропией.
А рядом море, как мираж песка
И, кажется, воды стоит над нами –
Безличная и древняя тоска
Растворена над этими волнами –
Ее копила полная луна
И тонкий месяц ею чуть светился
В пустыне неба – может быть, она –
И есть тот Дух, что над водой носился.
1989
Из цикла «ЖИВОТНЫЕ»
Удоды
Овраг надкушен вновь. Слоистая тоска
Сквозь глинистый туман до пузырей песка
Дошла – и вот они, украшенные грязью,
Шипят в разнообразном безобразье,
Но никнут за мгновенье до броска,
Тем пораженные, насколько пустота
Слоеной местности присуща в тесном клине,
Где твердь провисла складкою холста –
В костюмах вычурных, как стражники Христа,
Удоды бегают по зачерствевшей глине.
1989
Рыба
Посмотри на это облако глазами дурака –
Как оно неистово машет крылами! –
Как беременная рыба с крылышками по бокам,
Улыбается, - не понятое ни ими, ни нами.
Уже окончен парад – смотри на площадь, пока
Там демонстрация идет, и пламенеют чувства.
Вот и Рыбу проносят в честь Друга Рыбака,
И плывут атрибуты Науки и Искусства.
Такая странная, такая – беспокойная – тоска –
Глаза бессмысленных созданий, сиреневая Рыба –
Среди сора и сюра несет её река,
А она хранит достоинство, как мы не смогли бы.
Какая сильная, а, впрочем, беспредметная тоска –
Гляди-гляди – она рыдает – чудовищная Рыба!
Чтоб слезы не вытекли – смотри на облака.
Плыви, плыви, аквариум, неси тебя река!
Все к дьяволу. Сдаюсь. А вы бы не смогли бы.
1989
Кузнечик
Стеблей коленные суставы
Из золоченого узла
Древесно-травяной оправы
Раздвинувший, кузнечик бравый,
Как череп, скалится сквозь травы,
Как маска мирового зла,
И взгляд невидящий тревожно
Вперяет в небо, и, пока,
Легки, возвышенны, творожны
Над головою облака.
Но в странных странах насекомых
Растворены, как в зеркалах,
Вся жуть вокзалов незнакомых,
Вся страсть, вся дичь,
весь дикий страх.
Бабочка
Короны брызг в волокнах, в волосах;
Кричат лягушки, и спрямляет к лету
Кривой полет стрелы на всех часах
И от упадка мир влечет к расцвету.
В чудовищном раю, где пьют и льют озон,
А после первого числа идет второе,
Я – бабочка. Мне снится страшный сон
Про Чжуан-цзы и города-герои.
1990
Ночь 3
Тот ветер, что плоит пески,
Качает сумчатые травы,
Коробочки и колоски
У кромки дымчатой канавы,
Уносит сумрачной отравы
Коричневые лепестки,
Стручки коричневых соцветий,
Их шепоты и голоски.
Плоды безжизненных соцветий
В туман, вплывающий с реки,
Плывут, пуская пузырьки;
Плоды безжизненных созвездий,
Срываясь, падают в пески.
2000
Почти четыре года
Как агрессия ветра, как черное горе столбов,
Завалившихся вправо и влево и никнущих к мокрой дороге,
Так же точно вдыхается свежая сырость и горьких грибов
Сладкий тлен на пороге.
Как агрессия ветра, как утлое горе оград,
Устающих держать равновесье домов и пространства,
Неспособных сдержать разоренье, и даже стократ
Увеличивающих постоянство
Завываний и холода смерти, и ветра со льдом
Злобных натисков на обезлюдевший дом…
Так же пьется отчаянье. Медленно. Нипочему
Оно пьет нас и воет на трубках доломанной чащи…
Остаётся сидеть и смотреть, как в промозглую тьму
Ветер гонит деревья и грязное облако тащит…
|
